[Logruss]

Название: Письмо
Заявка: фик или арт с Кейном, можно джен, можно лирику, можно приключения. Лучше - более-менее IС. Можно в окружении кого-то из семьи, можно в чужой Тени с чужаками.
Жанр: триллер, ангст
Рейтинг: PG-13
Примечание: в общем-то AU, хотя почему нет?
Диклаймер: не извлекаю, не претендую. Если наследникам автора это зачем-нибудь нужно, с радостью отдам.

Жерар!

Брат мой, я написал бы Джулиану, но знаю, что он не променяет безбрежную зелень на бесконечную синеву. В остальном он бы понял меня с легкостью. Но, повторюсь, он никогда не позволит морю очаровать себя, как позволяет это своему лесу, а значит, для него мое предупреждение бессмысленно. Поэтому - Жерар, выслушай меня ты. Может быть, мой рассказ не покажется тебе ясным, но в нас все-таки течет одна и та же кровь, и ты сумеешь уловить то, что я имел в виду.

Когда ходишь по морю год за годом и всегда возвращаешься целым и невредимым, тебя начинают считать кем-то особенным - может, кем-то наподобие Льювилл. Словно бы не совсем созданием суши. Спустя годы ты в шутку рассказываешь экипажу своего клипера, будто появился на свет, когда твоя мать плыла на корабле, и будто первую колыбельную тебе спели волны. Это нравится команде и, как поговаривают вокруг, ты нравишься морю. Десятилетием позже о твоей связи с ним знают во всем флоте. Еще через полвека ты и сам начинаешь в это верить.

Когда тысячу лет ходишь по тысяче морей под тысячей небес, начинаешь чувствовать себя родней морскому царю. Все прибрежные поселения на берегах, к которым когда-либо направляла бег твоя флотилия, знают обводы твоего клипера наизусть. На нем - целый сундук, набитый вымпелами с твоей эмблемой: их преподносят тебе правители этих поселений в знак дружбы и глубочайшего почтения. Ты не знаешь, куда их девать, как не знаешь и того, когда чайка успела сделаться твоим символом, но принимаешь то и другое безропотно - как волю моря.

И ты становишься непререкаемым авторитетом для всех в том, что касается морей. Поэтому когда в водах одного из пограничных со странами Золотого круга Отражений начинает происходить что-то странное, обращаются именно к тебе. Рыбаки жалуются, что вот уже несколько дней морские твари в клочья рвут их сети.

Ты не видишь в этом ничего странного, пока не узнаешь, что сети закидывают недалеко от берега, а твари, которые их портят, доселе встречались только в глубокой воде. И ты решаешь, что должен увидеть это своими глазами.

Никто не смеет просить тебя об этом - хотят только совета, что дальше сделать. Быть может, стоит пожертвовать тварям часть улова? Быть может, думаешь ты; а возможно, что кормежка привлечет к берегу еще больше чудищ. Ты оставляешь флотилию на рейде и велишь держать наготове только флагман - тот самый клипер, за которым никому не угнаться. И, получив известие о новом нападении тварей, отправляешься в путь - сперва вдоль побережья, а потом прочь от берега. Твари словно ждут тебя; они уродливы, огромны и безусловно злонамеренны. Они действительно изорвали сети и, словно глумясь, кружат неподалеку. Ты решаешь поквитаться с ними, но они пускаются наутек. Ты - следом.

После долгой погони твари, все державшиеся у самой поверхности, вдруг уходят на глубину. Ты приходишь в ярость и в этот миг слышишь крик впередсмотрящего: "Земля! Прямо по курсу земля!" Но твои глаза говорят тебе, что с этой сушей что-то не так. Перед тобой встает не остров, но огромный замок, основание которого ушло глубоко под воду. Ты не рискуешь даже вообразить себе, как велика скрытая под поверхностью часть, но твое самомнение и любопытство столь велики, что ты приказываешь спустить шлюпку и отправляешься посмотреть на чудесное здание вблизи. Потратив некоторое время на поиски того, что сошло бы за вход, ты отыскиваешь такое место, привязываешь шлюпку и покидаешь ее.

В замке шумно, как бывает в гроте, имеющем выход к морю, и от постоянной болтовни и шепота волн тебе все время кажется, что по коридорам и лестницам кто-то спешит. Но двери всюду открыты, и, поднимаясь или проходя по этажам, ты убеждаешься, что вокруг пусто. Лишь на самом верху, в главной башне ты находишь запертую комнату, без раздумий пускаешь в ход кинжал и выбиваешь замок.

Она лежит на кровати, и ты не можешь оторвать от нее глаз: бледна, как Льювилл, черноволоса, как Дейдра, изящна, как Фиона, и хороша, как Флоримель. И кажется, она больна, если не умирает: ты наконец понимаешь, что уже некоторое время находится здесь без воды и пищи, и тот, кто ее запер, не вернулся назад. Она на миг открывает полные зыбкого тумана глаза и ты ловишь ее невидящий взгляд. Ты не знаешь, как это происходит, но со временем обнаруживаешь себя у ее одра. В твоих руках - фляга с вином, на полу - кувшин с водой и кое-что их судовых припасов. Должно быть, тебе все же удалось добраться до судна и вернуться назад; ты не помнишь, как все это проделал, но принимаешь и это так же безропотно, как любую волю моря. Ты решаешь остаться с ней, пока ей не станет лучше... или хуже.

Ближе к ночи она приходит в себя, с жадностью пьет и немного ест, но не отвечает на вопросы и снова впадает в оцепенение - не то в горячечную дремоту, не то в совершенное бесчувствие. Потом дыхание ее выравнивается, и в тот момент, когда ты готов поклясться, что полуобморок перешел в сон, она бормочет: "Сегодня ты умрешь. И я тоже". Тебе не нравится ее голос, все еще хриплый и больной, а на слова ты обращаешь не слишком много внимания, но все же решаешь не убирать кинжал в ножны. Засыпаешь, стискивая его рукоять... и просыпаешься от шороха и шипения, когда его острие чиркает по твердому и гладкому, как настил палубы.

Лунного света оказывается вполне достаточно, чтобы обнаружить, что тебя атакует черная змея толщиной с крупную собаку; на голове у змеи - подобие гривы, хвост кончается чем-то вроде плавника. У змеи невыразительные, как камешки, глаза и впечатляющая пасть с изогнутыми зубами, а никакой девушки нет и в помине.

Змея настойчива, но не слишком быстра. Ты не знаешь, почему не убиваешь ее... как потом не знаешь, мог ли уже тогда догадаться, откуда она взялась. Но как бы то ни было, ты не убиваешь - только отражаешь ее выпады и не подпускаешь к себе ближе. До тех пор, пока над водой снова не встает солнце, и змея не исчезает, корчась и словно проваливаясь сама в себя. Девушка, которой она бывает днем, смотрит на тебя с изумлением.

- Кто ты такой? - спрашивает она. - Почему ты жив?

И вы наконец знакомитесь.

Время за разговором идет незаметно, вот и ты уже знаешь, что она больна или проклята, а может, принадлежит к тому виду живых существ, которые превращаются по достижении определенного возраста - так или иначе, рассказывает она, с некоторых пор она всегда по ночам становится змеей и, как правило, пожирает тех, до кого может добраться. Потому-то, говорит она, она и была заперта; правда, ее кормили - до тех пор, пока не случилось беды и море не залило их берег. Оно наступало ночью и стремительно, и обитатели замка в панике бежали, оставив ее одну. Тогда, говорит она, она и стала звать на помощь, и во сне или бреду ей виделись какие-то морские твари. Ты киваешь, припоминая ее гриву и хвостовой плавник, и думаешь, что ее змея, кажется, ближе к морским, чем сухопутным... хотя без труда может передвигаться и по суше. Тебе страшно. Но время идет, и ты привыкаешь к этим мыслям. Ко всему этому.

Она не говорит,что сожалеет об убитых, но в голосе ее тебе слышно отвращение к тому, что она описывает. И однако, она принимает все это, как принимают волю моря те, кто им живет.

Ты возвращаешься на корабль, а потом и на берег, и рыбаки на все голоса славят тебя: глубоководные твари больше их не тревожат. Ты говоришь, что знаешь, как сделать, чтобы так оставалось и впредь; велишь собрать запас провизии и питья и отводишь судно с ними назад к огромному замку. Ты велишь отправлять такое судно каждые две недели, но строго-настрого запрещаешь приближаться к замку ночами и уж тем более - ходить по нему. Ты отлично знаешь, что можешь справиться с его обитательницей, какой бы она ни была в тот час - но знаешь и то, что больше никто этого не может. Ее замок открыт только для тебя.

Тебе все еще страшно даже думать о ней, но тебя тянет обратно. Тебя больше не раздражает ее голос, все такой же хриплый, и хотя тебя сердит невозможность каким-то образом избавиться от ее змеиной части, ты привязываешься к ней в ее человеческом обличье... ты думаешь, что она чудовище, но по-своему невинна: она не убийца по своей натуре, а всего лишь хищник. И тебя пугает и привлекает эта двойственность.

А время все еще идет, и однажды ты узнаешь, что не можешь долго обходиться без нее. Ты устраиваешь так, чтобы иметь возможность реже бывать дома. Официально ты мертв, и наконец можешь проводить время так, как тебе того хочется, а раздумывать о том, что творится в Амбере, можно и вдалеке.

В конце концов проблемы Амбера решаются и ты "воскресаешь", но по-прежнему не балуешь родных своим обществом. Ты ходишь по тысяче морей под тысячей небес, и кого волнует, если некоторые из этих тех и других кажутся тебе более привлекательными, чем остальные? Ты бываешь там, где хочешь, и почти столько, сколько хочешь.

- Ты умрешь,- говорит она однажды днем, в неурочный час. - Умрешь, если сойдешь на берег.
- Раньше как-то обходилось, - шутишь ты.
- Я буду плакать о тебе, - отвечает она невпопад. - Плакать без утешенья.
- Я еще жив, - пожимаешь плечами ты. - Утешься хотя бы сейчас.
- Хорошо, - обещает она. - Но знай, что я не успокоюсь, пока не... найду того, кто это сделал.

Ты улыбаешься и чувствуешь себя бессмертным. Чувствуешь себя особенным - кем-то вроде Льювилл, не совсем созданием суши. Любимым родичем морского царя.

А в ночь накануне отъезда в Дейгу ты понимаешь, что скоро умрешь. И садишься записать то, что тебе нужно сообщить остальным. Тем, кого это касается.

Жерар, если когда-нибудь ты отыщешь это Отражение и найдешь замок (а сделать это несложно - я оставил в этом письме достаточно указаний), постарайся не входить в него ночью. Уверен, ты справишься с ней, если вы столкнетесь - но я не хочу, чтобы ты впервые увидал ее такой. Я хочу, чтобы ты поговорил с ней, если то, о чем она предупреждала, все-таки случится. А если то, что она обещала сделать после, все-таки осуществится... я прошу тебя сделать так, чтобы она не была найдена и убита.

За сим прощаюсь - надеюсь, ненадолго.

Твой вечно отсутствующий брат Каин.