Название: Выбор фигур
Заявка: Джен, слеш или гет - не важно. Юность Мэндора, интриги, заговоры и приключения.
Рейтинг: PG-13
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, АУ
Персонажи: Мандор Савалл, леди Дара, ОЖП, упоминается лорд Сухэй
Офицер
читать дальше
Иногда жизнь преподносит подарки так, будто проверяет на прочность: как много радостей жизни, благ и светлых перспектив нужно, чтоб свести с ума? Дать изначально неограниченные возможности получать удовольствия, в том числе и самый острый из соблазнов - власть, и словно наблюдать, скоро ли от излишеств одаренный сойдет с ума или изведет себя иным, не столь изысканным, способом. Принц Хаоса, лорд Савалл, с ранних лет подозревал, что жизнь бросает ему вызов: как много вариантов выбора из возможных на данный момент он упустит, насколько много он может потерять, не понять, проиграть в каждом своем решении? И Мандор старался играть обдуманно, просчитывая последствия как можно дальше, старательно собирая и анализируя возможные ходы противника - жизни. Так, надеясь на лучшее и исходя, что наиболее вероятным будет наихудший вариант, он набирался опыта в интригах и прямых стычках. И все было неплохо, иногда - увлекательно, до дрожи и радостного ужаса, но все же чего-то явно не хватало.
Уже повзрослев и вступив в права владения своим леном, с полагающимся домом, угодьями и слугами, Мандор наконец-то понял: не так интересно и увлекательно сохранять свое положение, как продвигать кого-то иного. Найти существо, которое будет настолько прочно, безупречно - в самый раз для властителя, и вместе с тем - уязвимо, чтоб зависеть и нуждаться от него, от Мандора. Ведь держать в уме две загадки разом: мотивы и возможное поведение того, кого наметил сделать властителем, и всех прочих - наслаждение совершенное, неприедающееся, острое и изменчивое. Боль и горечь там будут гарантированно сочетаться и сменяться сладостью, и солененького будет в достатке. Главное - не промахнуться с выбором ключевой фигуры. Нет, ему не нужен вялый и зависимый шахматный Король - нужен сильный, предприимчивый Ферзь.
Поначалу думалось, что страстная и предприимчивая, любвеобильная мачеха, леди Дара, вполне подойдет на роль Ферзя.
Знакомство началось на том балу, когда леди Дару представляли в качестве дебютантки. Среди юных девиц, впервые появившихся в залах для танцев она выделялась лишь на внимательный взгляд - тем, что не старалась казаться искушенной, да еще, пожалуй, натуральностью совсем не портивших ее веснушек(разве что это не вписывалось в моду того часа). Мандор даже потанцевал ее - пятым или шестым в череде пригласивших кавалеров, запомнил, что девица старается слушать со всем вниманием, не пытаясь рассказать о себе - и забыл о ней, надолго, хотя и не совершенно, изредка слал ей по приличествующим поводам поздравления и светские напоминания о себе.
И продолжал выжидать и искать момент и фигуру для важнейшей игры.
На время Мандор даже стал подумывать отойти от всяких игр на несколько сот лет, заняться коллекционированием предметов искусств, редких видов магии. Это было полезным и создавало образ существа изысканного, не ищущего власти. Мандор даже попутешествовал по Теням, имеющим отношение к Амберу. До чего забавно было слушать, за кого принимали лорда Савалла дамы и мужчины: от очень обеспеченного простоватого иностранца(французы считали его англичанином, англичане - французом), и очень недолго расстраивались из-за своей недогадливости, так как Мандор немного жизни им оставлял при попытке убить его и обобрать; высшим бесом, польстившимся на земную молодость и красоту (отчасти похоже на истину); волшебником. Мандора забавляло, что все скорее искали подтверждения своим домыслам, чем хотели знать правду. Но одно наблюдение он счел достойным запоминания - миг настоящего, высшего наслаждения может быть только рукотворен. И его хочется длить вечно - хотя лучше бы этого не делать.
Письма от леди Дары приходили с разными интервалами: иногда, казалось, она намекала, что пора прервать всякие отношения, а то прилежно, чуть ли не в тот же день, как получено письмо, составляла ответ. Сначала это были ученические вежливые отписки, составленные из шаблонных фраз о благополучии и вежливых восторгов насчет великих дел, которые лорд Мандор, наверное, совершает между написанием писем. Спустя сколько-то длинных периодов то оживления, то замирания переписки, лорд Мандор сгоряча описал в очередном послании некую статую, которая, будь она в оставленном городе, точно бы вытащил из дворца, или бы перенес с этой залой и площадью. Леди Дара на удивление живо откликнулась - может, тот скульптор жив и смог б сделать еще одну? На образец статичного искусства, кажущегося движущимися, с развивающимся сюжетом, она бы хотела взглянуть. Мандор подумал - и пригласил на небольшую прогулку в ту Тень, в солнечный погожий весенний день, и они насмотрелись на статуи - в особенности на ту, где один маг преследовал превращающуюся в дерево девушку, и другую - где спасения от могучего похитителя деве не было. Казалось, камень так податлив и так угодить старается скульптору, что упруго прогибается в местах, где пальцы похитителя впиваются в гибкое упругое тело желанной добычи. Леди Дара весь путь старательно прилаживалась к своему спутнику: говорила скупо, смотрела внимательно, следовала буквально каждому совету, как вести в шумной беспардонной толпе, но при виде статуй застыла и таращилась, буквально выпивая широко распахнутыми глазами зрелище: не отрываясь, буквально хмелея.
- Хотела бы я уметь хвалить такую работу пышно, так, чтоб нравилось мастеру, - пробормотала она.
- Мастер уже давно мертв, так что можно погодить с похвалами, - с иронией отозвался Мандор, не веря, что мастерство так подействовало.
- Тогда надо сосредоточится на похвалах тебе, - быстро улыбнулась Дара, - твоему умению найти в самой ничтожной Тени нечто достойное пережить и мастера, и саму Тень.
- Хочешь, чтоб я показал тебе нечто такое же или более прекрасное? - спросил Мандор, внутренне собираясь отбиваться от возможной попытки девицы понравиться ему самому.
- Не совсем. Хотелось бы понять - как ты находишь, и что чувствуешь, когда встречаешь замечательно творение.
Тогда они просто вернулись ко Дворам, а потом снова были шутливые или церемонные письма, только стиль Дары стал гораздо лучше, она явно читала книги и смотрела то, о чем упоминал Мандор.
"Перечитываю описания всяческих вин, - писала как-то леди Дара, - вот уж где поэзия и прагматизм соединились к обоюдной пользе: все сравнения можно поверить на вкус и запах, ни единого отвлеченного образа. Звучит благородно, не хуже поэмы, даже если описание намекает на то, что самое богатое и натуральное в аромате - запах свежей дубовой бочки!"
"Приглашаю на прогулку по виноградникам. " - Мандор захотел узнать, сама ли леди Дара пишет все более умные письма, или за ее спиной появился кто-то.
Дама за прошедшие дни(или десятилетия?) стала держаться еще спокойнее, попыток нравиться не делала. Разговаривала мало, отвечала охотно. Внимательная, легкая на подъем, искренне интересующаяся...
Именно тогда Мандор подумал, что это очень неплохой вариант для мачехи. Конечно, он тщательно проверил все обстоятельства - к примеру, нет ли обещания стать еще чьей-то женой. Путем очень несложных манипуляций Мадору удалось познакомить леди Дару с отцом, который точно нуждался в помощнике и поддержке в собирании редких произведений искусства, и вскоре выразить ей свое удовольствие в связи с помолвкой. Леди Дара хорошо запомнила, что без помощи Мандора она по-прежнему была бы умненькой девицей все еще на выданье. Мандор же, быстро оценив возможности повлиять на обстоятельства в Доме Саваллов, заново оценил леди Дару - это точно не Ферзь, скорее - Офицер, разворачивающийся резко, но двигающийся уж слишком прямолинейно.
Конь, который стоит армии
читать дальше
Дона Габриэль в планах Мандора не значилась, как многое, что приносит Жизнь к ногам того, кто умеет ловко устроиться на уютном бережке, со вкусом проводить время и ждать. Не значилась, но знакомства этого Мандор не упустил, чем впоследствие очень гордился.
После долгих блужданий по отвратно сырым и холодным теням, полным вредоносных форм жизни, одна другой мельче и изворотливей, в поисках возможного "троянского коня" для порядком досаждавшего Амбера, Мандор решил ради разнообразия и отдыха поискать себе местообитание посуше, солнечное, с простыми нравами. Соответствующее место нашлось - настолько приятное, что лучше и желать было нельзя: невысокие белые меловые холмы, покрытые ровной кудрявой растительностью, сухие желтоватые почвы, яростное солнце, небыстрая равнинная река, и город с башнями виднеется на горизонте, как мираж. Мандор поначалу даже решил, что его форма на четырех ногах, с кожистыми крыльями, изящная и так хорошо поглощающая тепло, будет тут уместна, но, приглядевшись, понял, что едва не дал маху. Кудрявая растительность оказалась не более, не менее, как виноградниками, значит, и виноградари существуют и могут весьма энергично возражать против наличия огнедышащего крылатого существа. Пришлось присмотреться повнимательнее и вскоре Мандор принял вид, полностью соответствующий местным представлениям о праздном отдыхающем приезжем: дорогая, но чуть поношенная, одежда, высокие дорогие сапоги, ухоженные но видавшие виды, небольшой багаж - и щедрость при найме небольшого домика на окраине маленького городка у реки.
Ближайший домик принадлежал учителю фехтования, который в первый же день в самых витиеватых фразах сделал заманчивое предложение - присоединиться к приятному и полезному времяпрепровождению. Мандор, до того не думавший о местных ленивых жителях, кажется, просыпавшихся лишь к рассвету, чтоб заняться обеспечением себе скудного пропитания, и к сумеркам, чтоб порадоваться незамысловато тому, что все еще живы, как о существах агрессивных, пообещал непременно, как оглядится, зайти и посмотреть - хватит ли у него сноровки для обучения высокому искусству владения рапирой. Несколько раз он наблюдал за сбором учеников - неожиданно людей в возрасте, приезжавших верхом и проводивших в самом деле время в учебных поединках - сталь так и звенела, раздавались резкие команды к бою, и после занятий крепкий запах пота свидетельствовал - в уроки вкладывали всю силу. Мандор, присмотревшись к технике фехтования, решил не связываться с занятиями, в которых он будет искушаем желанием показать этим двуногим, как надо нападать и что стоит их приемы защиты, потому явился как-то поутру, зная точно, что учитель давно на ногах, с тем, чтоб попросить о занятиях для себя в ранние прохладные часы. К его изумлению, учитель вышел не сразу, и увидев, в лице переменился и, крайне невнимательно выслушав, поспешно отказал. Отказ был придуман наспех и в таком испуге, что Мандор чуть не рассмеялся, а потом его разобрало любопытство - что такого может быть сонным холодным утром, что встречают с сосредоточенной радостью на лице(по крайней мере - вид у учителя до того, как он рассмотрел лицо Мандора, было исполнено радостных предвкушений)?
Мало что может сравниться для истинного хаосита и собирателя редкостей, чем тайна, которая поманила внезапно там, где ее совсем не ждали. Устроиться на чердаке своего домишки, сделав вид, что отправился, как обычно, на виноградники, было делом нескольких минут. Мандор с жадным любопытством высматривал - кто же должен прибыть к соседу в утренние часы?
Вскоре со стороны гор появилась на дороге пара всадников. Кони были великолепны, всадники отлично держались в седле, и ничто не указывало, что их цель - домик учителя фехтования, но, тем не менее - именно туда они и подъехали и быстро были проведены внутрь, а кони укрыты от солнца и взоров во внутреннем крытом дворике. Далее дом не остался тих - раздался звон стали, только не так вразнобой, билась явно одна пара. Урок продолжался почти без перерыва часа три, а затем, почти в самую жару, всадники отправились в обратный путь.
С одной стороны - что за дело, если кто-то приезжает заниматься фехтованием или просто старается не забыть почтенное здесь искусство в особые часы? С другой - Мандор мало знал об этом мире, даже об этой местности, и только сейчас сообразил, что не поинтересовался, устройством этого мира. Но, с другой стороны - он просто на отдыхе, и в любой момент может покинуть эту Тень, так о чем думать?
И он снова стал предаваться ленивому отдыху, то есть просто валяться на камнях, греться, впивая в себя живительное тепло, и стараться ни о чем не думать. Хотя, конечно, отдавал себе отчет, что полеживает теперь на таком месте, откуда прекрасно видно дорогу, по которой прибывают и отбывают утренние ученики фехтовальщика.
По виду это были два юноши - один, ехавший всегда первым, повыше и пошире в плечах, в движениях неторопливый, но, как догадывался Мандор, в минуту опасности становящийся быстрым, как кошка. Второй - узкоплечий, иногда обильно жестикулирующий, смешливый. В основном из-за прекрасных лошадей этих учеников, Мандор все же поинтересовался однажды в городе, что расположено там, в горах? Ответ его ошеломил - оказывается, он находится в герцогстве, и там, в укромной долине между горами, находится герцогский замок. Вся торговля, вся жизнь сосредоточена у стен замка, а тут - глухая провинция, почти забытая герцогом - и хорошо, так как они отдают налоги в основном вином, и более ничем не обременены горожане. Мандор испробовал местное вино - красное, терпкое, оценил легкость вкуса и ненавязчивую сладость, согревающее действие и решил, что это умно: с такого замечательного края более ничего и не требовать.
Но тем интереснее стало - кто же из столичного города, или даже замка герцога, специально ездит в эти тихие места, чтоб учиться искусству убивать? Или не давать убить себя?
Терпение (или ленивое любопытство) было однажды вознаграждено - на поутру ехавших для занятий всадников напали трое. Нападавшие явно ждали в тени холма ехавшую пару и догоняли имея ввиду именно их. Они выскочили молчком, на скаку вынимая шпаги, и почему-то Мандору стало жаль этих незнакомцев, сосредоточенно ехавших на занятия, смысл которых сейчас столь прямолинейно станет ясен. Двое из нападающих всяко были массивнее более высокого из учеников соседа, а третий явно был нужен для гарантии, что никто не уйдет даже полуживым. И Мандор, до того не вступавший с местными жителями в отношения, выходящие далее покупки вина, разговора с нанятой кухаркой и экономкой об уборке и провизии, решил вмешаться.Он, по своему обыкновению, протянул руку куда-то в Тени и добыл себе коня, шпагу - и ринулся вниз, где к его радости, пятеро всадников уже кружились в смертельном хороводе, но никто еще не упал, пачкая бледно-желтую дорогу темной кровью.
Вблизи схватка выглядела еще более необычно: двое безусых юношей успешно уворачивались и держали оборону против весьма опытных и зрелых до передержанности, бойцов. Если нападающие всерьез целили убить или покалечить противников, то двое молодых явно только сдерживали их. Мандор даже опешил - не погорячился ли, но тут один из ударов нападавших все же достиг цели и тот из защищавшихся, что был пониже ростом и явно деликатнее, побледнел, правая рука повисла - и, похоже, сейчас нападающие либо прикончат обоих, либо все будет остановлено. Взмах трех шпаг и буквально вращающаяся, отбивая их, четвертая - значит, надо вмешаться, ведь после убийства тайны останутся тайнами - а Мандору стало всерьез интересно. И он налетел, не особо стесняясь в выборе техники боя, и смял нападавших.
- Спасибо. - Голос продолжавшего вовсю наносить удары шпагой рослого юноши оказался несколько более мелодичным, чем можно было ожидать. - Хотя вы рискуете, может быть, напрасно. Нам придется уничтожить все следы этого.
- Нежелательно, чтоб об сорвавшемся убийстве узнали? - небрежно спросил Мандор, вытаскивая кончик шпаги из-под ключицы противника. Он поспешно толкнул труп от себя, зная по опыту - сейчас кровь хлынет далеко бьющей струей, запачкает стоящего напротив.
- Именно так, - без улыбки ответил(ответила?) особа, с редким хладнокровием дырявившая печень своему противнику.
- Я не из этих мест, и мне нет выгод болтать об происшедшем. Могу сейчас уехать, если скажете, - предложил Мандор, - но жаль только, что не успел помериться в поединке с вами. А это было бы интересно. И помог бы скрыть следы.
- Неразглашение, помощь - и все лишь за поединок? - прищурилась она.
- Именно так. Меняемся?
Она прикрыла глаза, размышляя, потом оглянулась на своего спутника - уже сползающего из седла, и быстро добавила:
- И дать ему кров и время залечить рану.
Мандор кивнул, не решаясь коснуться руки: отчего-то подумалось, что у такой девушки в рукаве может быть и отравленный кинжал, и даже заклинание. Но до чего невероятно хороша своей смертоносностью.
Примерно через полчаса Мандор узнал все - и что девицу зовут Габриэль, и что спутник ее - не брат и не любовник, а именно друг, и что более всего они мечтали вместе путешествовать, она - воевать, а он - создавать картины, по которым было бы легко находить дороги в новых странах. Невдолге после дней, отданных заботе о более уязвимом и мечтательном Михаэле, Мандор утолил иную жажду любопытной и страстной Габриэль. Она была невероятно страстной и неискушенной, такой предприимчивой и жадной в открывающихся ей наслаждениях, что Мандор был совершенно очарован и увлекся искренне. Даже подзабыл, что еще о многом не расспросил - казалось, время терпит и маленькое счастье никому из них не повредит. Но времени оказалось уже мало.
Однажды, ближе к вечеру, вместо обычно прокрадывавшейся в дом к Мандору Габриэль прибыла тощая сухая старуха в паланкине, такая прямая и жесткая, что впору по ней каменщику кладку проверять, с губами, сжатыми в нитку, с единственным поручением - передать на словах, что Габриэль более не может бывать тут - брат ее, герцог, решил выдавать сестру замуж, а для того организовать турнир, победитель которого станет ей мужем.
Мандор пару часов пытался догадаться, что же он чувствует по этому поводу. Потом решил кое-что уточнить у Михаэля - и в результате спустя еще час сидел, невидимый, в покоях Габриэль и наблюдал за мечущейся по комнате девушкой. Она, кажется, готова была стены рушить, вопрос был в одном - с которой начать?
И Мандор решился: он сделал вид, что только что взобрался на балкон и, тихо кашлянув, позвал:
- Габриэль...
Он не зря подозревал насчет кинжала - стилет у нее все же был. Острие блеснуло в ладони, между кончиков пальцев - она готова была бросить на голос.
- А, это ты... рисковый ты, Мандор. Пришел проститься?
- Асе так плохо, или ты хочешь замуж? Я раньше за тобой таких желаний не замечал, - деловито спросил Мандор, подходя и обнимая любовницу. Она невесело рассмеялась, но прильнула к нему и даже потянулась губами к губам:
- Ни за что! Могла бы - бежала бы отсюда. Никак не хочу быть свадебным призом.
- Похвальное намерение. Подумаем вместе, как бы нам это организовать - твою свободу?
План, со стороны кажущийся безумным, был составлен очень быстро. Габриэль успокоилась, повеселела, а Мандор подумал, что все становится куда интереснее, чем просто отдых среди теплых холмов.
В герцогском замке начинался пышный праздник. Все горожане заранее были оповещены о начинающемся турнире женихов, все гостиницы переполнены желающими все увидеть, а вокруг города выстроились шатры поединщиков, целая ярмарка торговцев, жаждущих осчастливить своим товаром горожан и приезжих, с лавками ростовщиков, шатрами гадальщиков - все собрались ради такого редкого случая.
Оружейники, седельных дел мастера, портные и кузнецы с лошадниками выставляли свой товар в предвкушении хороших торгов. Прочий люд, от кабатчиков и простых зевак до мошенников всяких мастей, тоже был в ожиданиях самых радужных: все поединщики прибыли с целыми отрядами, со слугами, вокруг каждой палатки хозяйской - целый круг палаток, повозки, кони - есть,на что взглянуть!
было объявлено, что поединки продлятся три дня: день первый - конные состязания, все соревнующиеся должны показать, сколь быстро скачут их кони. как ловко ими руководят всадники, сколь крепко держатся они в седле - надо было и цели поразить на скаку, и справиться с препятствиями; день второй - бои на тяжелых мечах, по жребию, парно; день третий - последние из уцелевших бьются на рапирах пешими, до первой крови.
Какие красавцы вышли в первое утро поединков из пестрых шатров - все в алом, красном, пурпурном, фиолетовом, зеленом, в желтом с оранжевым, как спелые груши, или лимонно-желтом с коричневым, как листья винограда осенью, в синем разных оттенков и голубом, а слуги тоже привели коней под седлами в попонах цвета костюма господина. Все ждали появления в специальной беседке на помосте герцога, поговаривали, что свою сестру-близнеца, затворницу и скромницу, он привезет, чтоб видела праздник своими глазами. И впрямь прибыла нарядная толпа из замка, кто-то кричал виват герцогу, но точно сказать не могли - есть ли там сестра, ради руки которой все затеяно? Может, она так страшна, что не показывает ее брат заранее, чтоб не пугать женихов?
Всадники выстроились, огласили их пышные и славные имена, среди всяких пышных имен, титулов и названий владений, царапнуло внимание имя "полковник Бонавентура" - но тут же забылось. Начались скачки!
В пыли и грохоте копыт стало несколько не до имен, вот, преодолевая барьеры и рвы, упали с коней конники, первыми покидающие ристалище, а впереди - мишени, которые надо поразить, выстрелив из лука или арбалета... Чертом кружились и гарцевали гнедые белоснежные и вороные кони, отменную рысь показали кони мышастые, но грациознее всех был один вороной жеребец.
К вечеру из толпы надеющихся стать счастливыми обладателями если не прекрасной жены, так хоть герцогского приданого, осталась едва ли половина - но и те были молодцы, и немало - выбирать герцогу было из чего. Коновалы, костоправы и знахари тоже получили поживу, даже седельщики и торговцы конями обновили свои рекламные байки: у кого - все победители брали особую мазь, у кого - кобыла обгулялась самым ловким и быстрым жеребцом, а кто клялся, что это седло его работы - у самого успешного всадника - хотя при попытке сказать, который будет победителем, немедля спор перерастал в драку. Правда, некий черный жеребец всех волнует до чрезвычайности: уж как он перемахивает через рвы и ограды, какой ровной рысью идет, и, кажется, его всадник ни разу не падал.
Второй день принес не такую долгую забаву, зато - кровавую и азартную: из всех бойцов осталось лишь четверо уцелевших в парных поединках на мечах. Для всех они были синьорами в синем, в коричневом, в алом и в черном.
Третий день был удивительным: все надеялись потешиться долгими,захватывающими поединками, с увечьями, чтоб бойцы, изнемогая, падали в грязь...
Но все решилось до невидимости быстро: казалось, черный фехтовальщик только чуть шевельнул рукой - а его противник уже схватился за плечо или бок, стараясь скрыть вытекающую кровь.
Итак, он остался один. И только теперь все заметили - он бился всегда с покрытой головой, его лицо скрывает серебристый шарф, его голоса не слышал никто - и весь он, угольно черный с серебром, стоит прямо, будто и не бился насмерть три дня.
Вот он снимает с головы шляпу, делает красивый придворный поклон герцогу, потом - всем зрителям. Со шляпой в одной руке, другой сжимает рукоять рапиры, он идет к помосту, где сидит герцог. Все ждут- герцог должен спросить имя и назвать его победителем - и своим зятем. В полной тишине раздается голос герцога - взволнованный и нетерпеливый, спрашивающий имя и просящий открыть лицо победителя.
- Мое имя - полковник Бонавентура, - звонко разносится над ристалищем, - признаешь ли ты, герцог, мою победу и право получить герцогиню и ее приданое?
- Да, разумеется, -настороженно отзывается герцог, - но откройся же.
Шарф медленно соскальзывает с головы полковника, открывая тяжелые, уложенные венцом, косы, затем открывается лицо...
- Габриэль! - потрясенно и напуганно шепчет герцог.
- Дама! - взвизгивают в рядах обеспеченных горожан; в толпе прочих шум куда разноречивее.
- И ты признаешь, что сильнее меня в бою тут не нашлось. Никто не смог защититься от меня, и, значит, я сама получаю себя - свою свободу. Выполни свое герцогское слово.
Герцог окидывает взглядом поле - тут много народу. Вот рядом его охрана - вооруженная, и стоит им слово сказать... но тут он замечает, что слуги черного всадника, Габриэль, тоже находятся здесь, и все они целятся из небольших, но отменных, арбалетов - в него. Герцог медленно кивает, а потом севшим голосом говорит, что герцогский указ будет сейчас же издан, а казначей уже приготовил ее приданое.
Она разворачивается и идет к своему коню - конечно же черному, тому самому, огромному и ловкому. В полной тишине она покидает место турнира. Утром ее черный шатер исчез, будто и не было.
- Скажи Мандор, - говорила, смеясь Габриэль некоторое время спустя, - если ты так легко становишься жеребцом - ты ведь бываешь и другим?
- Разумеется. - очень серьезно отвечал Мандор.
- И даже с крыльями?
- А тебе не довольно скакать на мне, еще и полетать хочется? - интересуется Мандор.
- Может быть, хотя точно не сейчас, - Габриэль сидит в привычной для себя позе "сверху", это так нравится им обоим, по разным причинам, но, главное, оба находятся в полном согласии.
- И у тебя ни разу не было желания просто прибрать все герцогство, да? Или сделать из меня еще одну недолговечную жену?
- Нет. Полковник, командующий моего экспедиционного корпуса мне куда важнее, тем более - ты зачахнешь среди покоев любого дворца, детей тебе иметь не хочется...и, знаешь что?
- Что? - спрашивает его Габриэль, наклоняясь и дразня грудью Мандора.
- Обрати внимание на Михаэля: он давно влюблен в тебя, одной тобой и картами дышит и, к слову, проживет столько же, сколько ты.
Габриэль - это великолепный Конь - норовистый, горячий, быстрый и склонный к рискованным поступкам. Одновременно она умеет ценить другое компетентное мнение, соглашаться и подчиняться. Экспедиционный корпус она получит - в сущности. это целая армия. Учитывая, что небольшую войну с герцогом она уже выиграла одна - этот Конь стоит еще одной армии.
Но тут история меняет направление из-за маленькой записочки от лорда Сухэя...
Заявка: Джен, слеш или гет - не важно. Юность Мэндора, интриги, заговоры и приключения.
Рейтинг: PG-13
Категория: джен, гет
Жанр: приключения, АУ
Персонажи: Мандор Савалл, леди Дара, ОЖП, упоминается лорд Сухэй
Офицер
читать дальше
Иногда жизнь преподносит подарки так, будто проверяет на прочность: как много радостей жизни, благ и светлых перспектив нужно, чтоб свести с ума? Дать изначально неограниченные возможности получать удовольствия, в том числе и самый острый из соблазнов - власть, и словно наблюдать, скоро ли от излишеств одаренный сойдет с ума или изведет себя иным, не столь изысканным, способом. Принц Хаоса, лорд Савалл, с ранних лет подозревал, что жизнь бросает ему вызов: как много вариантов выбора из возможных на данный момент он упустит, насколько много он может потерять, не понять, проиграть в каждом своем решении? И Мандор старался играть обдуманно, просчитывая последствия как можно дальше, старательно собирая и анализируя возможные ходы противника - жизни. Так, надеясь на лучшее и исходя, что наиболее вероятным будет наихудший вариант, он набирался опыта в интригах и прямых стычках. И все было неплохо, иногда - увлекательно, до дрожи и радостного ужаса, но все же чего-то явно не хватало.
Уже повзрослев и вступив в права владения своим леном, с полагающимся домом, угодьями и слугами, Мандор наконец-то понял: не так интересно и увлекательно сохранять свое положение, как продвигать кого-то иного. Найти существо, которое будет настолько прочно, безупречно - в самый раз для властителя, и вместе с тем - уязвимо, чтоб зависеть и нуждаться от него, от Мандора. Ведь держать в уме две загадки разом: мотивы и возможное поведение того, кого наметил сделать властителем, и всех прочих - наслаждение совершенное, неприедающееся, острое и изменчивое. Боль и горечь там будут гарантированно сочетаться и сменяться сладостью, и солененького будет в достатке. Главное - не промахнуться с выбором ключевой фигуры. Нет, ему не нужен вялый и зависимый шахматный Король - нужен сильный, предприимчивый Ферзь.
Поначалу думалось, что страстная и предприимчивая, любвеобильная мачеха, леди Дара, вполне подойдет на роль Ферзя.
Знакомство началось на том балу, когда леди Дару представляли в качестве дебютантки. Среди юных девиц, впервые появившихся в залах для танцев она выделялась лишь на внимательный взгляд - тем, что не старалась казаться искушенной, да еще, пожалуй, натуральностью совсем не портивших ее веснушек(разве что это не вписывалось в моду того часа). Мандор даже потанцевал ее - пятым или шестым в череде пригласивших кавалеров, запомнил, что девица старается слушать со всем вниманием, не пытаясь рассказать о себе - и забыл о ней, надолго, хотя и не совершенно, изредка слал ей по приличествующим поводам поздравления и светские напоминания о себе.
И продолжал выжидать и искать момент и фигуру для важнейшей игры.
На время Мандор даже стал подумывать отойти от всяких игр на несколько сот лет, заняться коллекционированием предметов искусств, редких видов магии. Это было полезным и создавало образ существа изысканного, не ищущего власти. Мандор даже попутешествовал по Теням, имеющим отношение к Амберу. До чего забавно было слушать, за кого принимали лорда Савалла дамы и мужчины: от очень обеспеченного простоватого иностранца(французы считали его англичанином, англичане - французом), и очень недолго расстраивались из-за своей недогадливости, так как Мандор немного жизни им оставлял при попытке убить его и обобрать; высшим бесом, польстившимся на земную молодость и красоту (отчасти похоже на истину); волшебником. Мандора забавляло, что все скорее искали подтверждения своим домыслам, чем хотели знать правду. Но одно наблюдение он счел достойным запоминания - миг настоящего, высшего наслаждения может быть только рукотворен. И его хочется длить вечно - хотя лучше бы этого не делать.
Письма от леди Дары приходили с разными интервалами: иногда, казалось, она намекала, что пора прервать всякие отношения, а то прилежно, чуть ли не в тот же день, как получено письмо, составляла ответ. Сначала это были ученические вежливые отписки, составленные из шаблонных фраз о благополучии и вежливых восторгов насчет великих дел, которые лорд Мандор, наверное, совершает между написанием писем. Спустя сколько-то длинных периодов то оживления, то замирания переписки, лорд Мандор сгоряча описал в очередном послании некую статую, которая, будь она в оставленном городе, точно бы вытащил из дворца, или бы перенес с этой залой и площадью. Леди Дара на удивление живо откликнулась - может, тот скульптор жив и смог б сделать еще одну? На образец статичного искусства, кажущегося движущимися, с развивающимся сюжетом, она бы хотела взглянуть. Мандор подумал - и пригласил на небольшую прогулку в ту Тень, в солнечный погожий весенний день, и они насмотрелись на статуи - в особенности на ту, где один маг преследовал превращающуюся в дерево девушку, и другую - где спасения от могучего похитителя деве не было. Казалось, камень так податлив и так угодить старается скульптору, что упруго прогибается в местах, где пальцы похитителя впиваются в гибкое упругое тело желанной добычи. Леди Дара весь путь старательно прилаживалась к своему спутнику: говорила скупо, смотрела внимательно, следовала буквально каждому совету, как вести в шумной беспардонной толпе, но при виде статуй застыла и таращилась, буквально выпивая широко распахнутыми глазами зрелище: не отрываясь, буквально хмелея.
- Хотела бы я уметь хвалить такую работу пышно, так, чтоб нравилось мастеру, - пробормотала она.
- Мастер уже давно мертв, так что можно погодить с похвалами, - с иронией отозвался Мандор, не веря, что мастерство так подействовало.
- Тогда надо сосредоточится на похвалах тебе, - быстро улыбнулась Дара, - твоему умению найти в самой ничтожной Тени нечто достойное пережить и мастера, и саму Тень.
- Хочешь, чтоб я показал тебе нечто такое же или более прекрасное? - спросил Мандор, внутренне собираясь отбиваться от возможной попытки девицы понравиться ему самому.
- Не совсем. Хотелось бы понять - как ты находишь, и что чувствуешь, когда встречаешь замечательно творение.
Тогда они просто вернулись ко Дворам, а потом снова были шутливые или церемонные письма, только стиль Дары стал гораздо лучше, она явно читала книги и смотрела то, о чем упоминал Мандор.
"Перечитываю описания всяческих вин, - писала как-то леди Дара, - вот уж где поэзия и прагматизм соединились к обоюдной пользе: все сравнения можно поверить на вкус и запах, ни единого отвлеченного образа. Звучит благородно, не хуже поэмы, даже если описание намекает на то, что самое богатое и натуральное в аромате - запах свежей дубовой бочки!"
"Приглашаю на прогулку по виноградникам. " - Мандор захотел узнать, сама ли леди Дара пишет все более умные письма, или за ее спиной появился кто-то.
Дама за прошедшие дни(или десятилетия?) стала держаться еще спокойнее, попыток нравиться не делала. Разговаривала мало, отвечала охотно. Внимательная, легкая на подъем, искренне интересующаяся...
Именно тогда Мандор подумал, что это очень неплохой вариант для мачехи. Конечно, он тщательно проверил все обстоятельства - к примеру, нет ли обещания стать еще чьей-то женой. Путем очень несложных манипуляций Мадору удалось познакомить леди Дару с отцом, который точно нуждался в помощнике и поддержке в собирании редких произведений искусства, и вскоре выразить ей свое удовольствие в связи с помолвкой. Леди Дара хорошо запомнила, что без помощи Мандора она по-прежнему была бы умненькой девицей все еще на выданье. Мандор же, быстро оценив возможности повлиять на обстоятельства в Доме Саваллов, заново оценил леди Дару - это точно не Ферзь, скорее - Офицер, разворачивающийся резко, но двигающийся уж слишком прямолинейно.
Конь, который стоит армии
читать дальше
Дона Габриэль в планах Мандора не значилась, как многое, что приносит Жизнь к ногам того, кто умеет ловко устроиться на уютном бережке, со вкусом проводить время и ждать. Не значилась, но знакомства этого Мандор не упустил, чем впоследствие очень гордился.
После долгих блужданий по отвратно сырым и холодным теням, полным вредоносных форм жизни, одна другой мельче и изворотливей, в поисках возможного "троянского коня" для порядком досаждавшего Амбера, Мандор решил ради разнообразия и отдыха поискать себе местообитание посуше, солнечное, с простыми нравами. Соответствующее место нашлось - настолько приятное, что лучше и желать было нельзя: невысокие белые меловые холмы, покрытые ровной кудрявой растительностью, сухие желтоватые почвы, яростное солнце, небыстрая равнинная река, и город с башнями виднеется на горизонте, как мираж. Мандор поначалу даже решил, что его форма на четырех ногах, с кожистыми крыльями, изящная и так хорошо поглощающая тепло, будет тут уместна, но, приглядевшись, понял, что едва не дал маху. Кудрявая растительность оказалась не более, не менее, как виноградниками, значит, и виноградари существуют и могут весьма энергично возражать против наличия огнедышащего крылатого существа. Пришлось присмотреться повнимательнее и вскоре Мандор принял вид, полностью соответствующий местным представлениям о праздном отдыхающем приезжем: дорогая, но чуть поношенная, одежда, высокие дорогие сапоги, ухоженные но видавшие виды, небольшой багаж - и щедрость при найме небольшого домика на окраине маленького городка у реки.
Ближайший домик принадлежал учителю фехтования, который в первый же день в самых витиеватых фразах сделал заманчивое предложение - присоединиться к приятному и полезному времяпрепровождению. Мандор, до того не думавший о местных ленивых жителях, кажется, просыпавшихся лишь к рассвету, чтоб заняться обеспечением себе скудного пропитания, и к сумеркам, чтоб порадоваться незамысловато тому, что все еще живы, как о существах агрессивных, пообещал непременно, как оглядится, зайти и посмотреть - хватит ли у него сноровки для обучения высокому искусству владения рапирой. Несколько раз он наблюдал за сбором учеников - неожиданно людей в возрасте, приезжавших верхом и проводивших в самом деле время в учебных поединках - сталь так и звенела, раздавались резкие команды к бою, и после занятий крепкий запах пота свидетельствовал - в уроки вкладывали всю силу. Мандор, присмотревшись к технике фехтования, решил не связываться с занятиями, в которых он будет искушаем желанием показать этим двуногим, как надо нападать и что стоит их приемы защиты, потому явился как-то поутру, зная точно, что учитель давно на ногах, с тем, чтоб попросить о занятиях для себя в ранние прохладные часы. К его изумлению, учитель вышел не сразу, и увидев, в лице переменился и, крайне невнимательно выслушав, поспешно отказал. Отказ был придуман наспех и в таком испуге, что Мандор чуть не рассмеялся, а потом его разобрало любопытство - что такого может быть сонным холодным утром, что встречают с сосредоточенной радостью на лице(по крайней мере - вид у учителя до того, как он рассмотрел лицо Мандора, было исполнено радостных предвкушений)?
Мало что может сравниться для истинного хаосита и собирателя редкостей, чем тайна, которая поманила внезапно там, где ее совсем не ждали. Устроиться на чердаке своего домишки, сделав вид, что отправился, как обычно, на виноградники, было делом нескольких минут. Мандор с жадным любопытством высматривал - кто же должен прибыть к соседу в утренние часы?
Вскоре со стороны гор появилась на дороге пара всадников. Кони были великолепны, всадники отлично держались в седле, и ничто не указывало, что их цель - домик учителя фехтования, но, тем не менее - именно туда они и подъехали и быстро были проведены внутрь, а кони укрыты от солнца и взоров во внутреннем крытом дворике. Далее дом не остался тих - раздался звон стали, только не так вразнобой, билась явно одна пара. Урок продолжался почти без перерыва часа три, а затем, почти в самую жару, всадники отправились в обратный путь.
С одной стороны - что за дело, если кто-то приезжает заниматься фехтованием или просто старается не забыть почтенное здесь искусство в особые часы? С другой - Мандор мало знал об этом мире, даже об этой местности, и только сейчас сообразил, что не поинтересовался, устройством этого мира. Но, с другой стороны - он просто на отдыхе, и в любой момент может покинуть эту Тень, так о чем думать?
И он снова стал предаваться ленивому отдыху, то есть просто валяться на камнях, греться, впивая в себя живительное тепло, и стараться ни о чем не думать. Хотя, конечно, отдавал себе отчет, что полеживает теперь на таком месте, откуда прекрасно видно дорогу, по которой прибывают и отбывают утренние ученики фехтовальщика.
По виду это были два юноши - один, ехавший всегда первым, повыше и пошире в плечах, в движениях неторопливый, но, как догадывался Мандор, в минуту опасности становящийся быстрым, как кошка. Второй - узкоплечий, иногда обильно жестикулирующий, смешливый. В основном из-за прекрасных лошадей этих учеников, Мандор все же поинтересовался однажды в городе, что расположено там, в горах? Ответ его ошеломил - оказывается, он находится в герцогстве, и там, в укромной долине между горами, находится герцогский замок. Вся торговля, вся жизнь сосредоточена у стен замка, а тут - глухая провинция, почти забытая герцогом - и хорошо, так как они отдают налоги в основном вином, и более ничем не обременены горожане. Мандор испробовал местное вино - красное, терпкое, оценил легкость вкуса и ненавязчивую сладость, согревающее действие и решил, что это умно: с такого замечательного края более ничего и не требовать.
Но тем интереснее стало - кто же из столичного города, или даже замка герцога, специально ездит в эти тихие места, чтоб учиться искусству убивать? Или не давать убить себя?
Терпение (или ленивое любопытство) было однажды вознаграждено - на поутру ехавших для занятий всадников напали трое. Нападавшие явно ждали в тени холма ехавшую пару и догоняли имея ввиду именно их. Они выскочили молчком, на скаку вынимая шпаги, и почему-то Мандору стало жаль этих незнакомцев, сосредоточенно ехавших на занятия, смысл которых сейчас столь прямолинейно станет ясен. Двое из нападающих всяко были массивнее более высокого из учеников соседа, а третий явно был нужен для гарантии, что никто не уйдет даже полуживым. И Мандор, до того не вступавший с местными жителями в отношения, выходящие далее покупки вина, разговора с нанятой кухаркой и экономкой об уборке и провизии, решил вмешаться.Он, по своему обыкновению, протянул руку куда-то в Тени и добыл себе коня, шпагу - и ринулся вниз, где к его радости, пятеро всадников уже кружились в смертельном хороводе, но никто еще не упал, пачкая бледно-желтую дорогу темной кровью.
Вблизи схватка выглядела еще более необычно: двое безусых юношей успешно уворачивались и держали оборону против весьма опытных и зрелых до передержанности, бойцов. Если нападающие всерьез целили убить или покалечить противников, то двое молодых явно только сдерживали их. Мандор даже опешил - не погорячился ли, но тут один из ударов нападавших все же достиг цели и тот из защищавшихся, что был пониже ростом и явно деликатнее, побледнел, правая рука повисла - и, похоже, сейчас нападающие либо прикончат обоих, либо все будет остановлено. Взмах трех шпаг и буквально вращающаяся, отбивая их, четвертая - значит, надо вмешаться, ведь после убийства тайны останутся тайнами - а Мандору стало всерьез интересно. И он налетел, не особо стесняясь в выборе техники боя, и смял нападавших.
- Спасибо. - Голос продолжавшего вовсю наносить удары шпагой рослого юноши оказался несколько более мелодичным, чем можно было ожидать. - Хотя вы рискуете, может быть, напрасно. Нам придется уничтожить все следы этого.
- Нежелательно, чтоб об сорвавшемся убийстве узнали? - небрежно спросил Мандор, вытаскивая кончик шпаги из-под ключицы противника. Он поспешно толкнул труп от себя, зная по опыту - сейчас кровь хлынет далеко бьющей струей, запачкает стоящего напротив.
- Именно так, - без улыбки ответил(ответила?) особа, с редким хладнокровием дырявившая печень своему противнику.
- Я не из этих мест, и мне нет выгод болтать об происшедшем. Могу сейчас уехать, если скажете, - предложил Мандор, - но жаль только, что не успел помериться в поединке с вами. А это было бы интересно. И помог бы скрыть следы.
- Неразглашение, помощь - и все лишь за поединок? - прищурилась она.
- Именно так. Меняемся?
Она прикрыла глаза, размышляя, потом оглянулась на своего спутника - уже сползающего из седла, и быстро добавила:
- И дать ему кров и время залечить рану.
Мандор кивнул, не решаясь коснуться руки: отчего-то подумалось, что у такой девушки в рукаве может быть и отравленный кинжал, и даже заклинание. Но до чего невероятно хороша своей смертоносностью.
Примерно через полчаса Мандор узнал все - и что девицу зовут Габриэль, и что спутник ее - не брат и не любовник, а именно друг, и что более всего они мечтали вместе путешествовать, она - воевать, а он - создавать картины, по которым было бы легко находить дороги в новых странах. Невдолге после дней, отданных заботе о более уязвимом и мечтательном Михаэле, Мандор утолил иную жажду любопытной и страстной Габриэль. Она была невероятно страстной и неискушенной, такой предприимчивой и жадной в открывающихся ей наслаждениях, что Мандор был совершенно очарован и увлекся искренне. Даже подзабыл, что еще о многом не расспросил - казалось, время терпит и маленькое счастье никому из них не повредит. Но времени оказалось уже мало.
Однажды, ближе к вечеру, вместо обычно прокрадывавшейся в дом к Мандору Габриэль прибыла тощая сухая старуха в паланкине, такая прямая и жесткая, что впору по ней каменщику кладку проверять, с губами, сжатыми в нитку, с единственным поручением - передать на словах, что Габриэль более не может бывать тут - брат ее, герцог, решил выдавать сестру замуж, а для того организовать турнир, победитель которого станет ей мужем.
Мандор пару часов пытался догадаться, что же он чувствует по этому поводу. Потом решил кое-что уточнить у Михаэля - и в результате спустя еще час сидел, невидимый, в покоях Габриэль и наблюдал за мечущейся по комнате девушкой. Она, кажется, готова была стены рушить, вопрос был в одном - с которой начать?
И Мандор решился: он сделал вид, что только что взобрался на балкон и, тихо кашлянув, позвал:
- Габриэль...
Он не зря подозревал насчет кинжала - стилет у нее все же был. Острие блеснуло в ладони, между кончиков пальцев - она готова была бросить на голос.
- А, это ты... рисковый ты, Мандор. Пришел проститься?
- Асе так плохо, или ты хочешь замуж? Я раньше за тобой таких желаний не замечал, - деловито спросил Мандор, подходя и обнимая любовницу. Она невесело рассмеялась, но прильнула к нему и даже потянулась губами к губам:
- Ни за что! Могла бы - бежала бы отсюда. Никак не хочу быть свадебным призом.
- Похвальное намерение. Подумаем вместе, как бы нам это организовать - твою свободу?
План, со стороны кажущийся безумным, был составлен очень быстро. Габриэль успокоилась, повеселела, а Мандор подумал, что все становится куда интереснее, чем просто отдых среди теплых холмов.
В герцогском замке начинался пышный праздник. Все горожане заранее были оповещены о начинающемся турнире женихов, все гостиницы переполнены желающими все увидеть, а вокруг города выстроились шатры поединщиков, целая ярмарка торговцев, жаждущих осчастливить своим товаром горожан и приезжих, с лавками ростовщиков, шатрами гадальщиков - все собрались ради такого редкого случая.
Оружейники, седельных дел мастера, портные и кузнецы с лошадниками выставляли свой товар в предвкушении хороших торгов. Прочий люд, от кабатчиков и простых зевак до мошенников всяких мастей, тоже был в ожиданиях самых радужных: все поединщики прибыли с целыми отрядами, со слугами, вокруг каждой палатки хозяйской - целый круг палаток, повозки, кони - есть,на что взглянуть!
было объявлено, что поединки продлятся три дня: день первый - конные состязания, все соревнующиеся должны показать, сколь быстро скачут их кони. как ловко ими руководят всадники, сколь крепко держатся они в седле - надо было и цели поразить на скаку, и справиться с препятствиями; день второй - бои на тяжелых мечах, по жребию, парно; день третий - последние из уцелевших бьются на рапирах пешими, до первой крови.
Какие красавцы вышли в первое утро поединков из пестрых шатров - все в алом, красном, пурпурном, фиолетовом, зеленом, в желтом с оранжевым, как спелые груши, или лимонно-желтом с коричневым, как листья винограда осенью, в синем разных оттенков и голубом, а слуги тоже привели коней под седлами в попонах цвета костюма господина. Все ждали появления в специальной беседке на помосте герцога, поговаривали, что свою сестру-близнеца, затворницу и скромницу, он привезет, чтоб видела праздник своими глазами. И впрямь прибыла нарядная толпа из замка, кто-то кричал виват герцогу, но точно сказать не могли - есть ли там сестра, ради руки которой все затеяно? Может, она так страшна, что не показывает ее брат заранее, чтоб не пугать женихов?
Всадники выстроились, огласили их пышные и славные имена, среди всяких пышных имен, титулов и названий владений, царапнуло внимание имя "полковник Бонавентура" - но тут же забылось. Начались скачки!
В пыли и грохоте копыт стало несколько не до имен, вот, преодолевая барьеры и рвы, упали с коней конники, первыми покидающие ристалище, а впереди - мишени, которые надо поразить, выстрелив из лука или арбалета... Чертом кружились и гарцевали гнедые белоснежные и вороные кони, отменную рысь показали кони мышастые, но грациознее всех был один вороной жеребец.
К вечеру из толпы надеющихся стать счастливыми обладателями если не прекрасной жены, так хоть герцогского приданого, осталась едва ли половина - но и те были молодцы, и немало - выбирать герцогу было из чего. Коновалы, костоправы и знахари тоже получили поживу, даже седельщики и торговцы конями обновили свои рекламные байки: у кого - все победители брали особую мазь, у кого - кобыла обгулялась самым ловким и быстрым жеребцом, а кто клялся, что это седло его работы - у самого успешного всадника - хотя при попытке сказать, который будет победителем, немедля спор перерастал в драку. Правда, некий черный жеребец всех волнует до чрезвычайности: уж как он перемахивает через рвы и ограды, какой ровной рысью идет, и, кажется, его всадник ни разу не падал.
Второй день принес не такую долгую забаву, зато - кровавую и азартную: из всех бойцов осталось лишь четверо уцелевших в парных поединках на мечах. Для всех они были синьорами в синем, в коричневом, в алом и в черном.
Третий день был удивительным: все надеялись потешиться долгими,захватывающими поединками, с увечьями, чтоб бойцы, изнемогая, падали в грязь...
Но все решилось до невидимости быстро: казалось, черный фехтовальщик только чуть шевельнул рукой - а его противник уже схватился за плечо или бок, стараясь скрыть вытекающую кровь.
Итак, он остался один. И только теперь все заметили - он бился всегда с покрытой головой, его лицо скрывает серебристый шарф, его голоса не слышал никто - и весь он, угольно черный с серебром, стоит прямо, будто и не бился насмерть три дня.
Вот он снимает с головы шляпу, делает красивый придворный поклон герцогу, потом - всем зрителям. Со шляпой в одной руке, другой сжимает рукоять рапиры, он идет к помосту, где сидит герцог. Все ждут- герцог должен спросить имя и назвать его победителем - и своим зятем. В полной тишине раздается голос герцога - взволнованный и нетерпеливый, спрашивающий имя и просящий открыть лицо победителя.
- Мое имя - полковник Бонавентура, - звонко разносится над ристалищем, - признаешь ли ты, герцог, мою победу и право получить герцогиню и ее приданое?
- Да, разумеется, -настороженно отзывается герцог, - но откройся же.
Шарф медленно соскальзывает с головы полковника, открывая тяжелые, уложенные венцом, косы, затем открывается лицо...
- Габриэль! - потрясенно и напуганно шепчет герцог.
- Дама! - взвизгивают в рядах обеспеченных горожан; в толпе прочих шум куда разноречивее.
- И ты признаешь, что сильнее меня в бою тут не нашлось. Никто не смог защититься от меня, и, значит, я сама получаю себя - свою свободу. Выполни свое герцогское слово.
Герцог окидывает взглядом поле - тут много народу. Вот рядом его охрана - вооруженная, и стоит им слово сказать... но тут он замечает, что слуги черного всадника, Габриэль, тоже находятся здесь, и все они целятся из небольших, но отменных, арбалетов - в него. Герцог медленно кивает, а потом севшим голосом говорит, что герцогский указ будет сейчас же издан, а казначей уже приготовил ее приданое.
Она разворачивается и идет к своему коню - конечно же черному, тому самому, огромному и ловкому. В полной тишине она покидает место турнира. Утром ее черный шатер исчез, будто и не было.
- Скажи Мандор, - говорила, смеясь Габриэль некоторое время спустя, - если ты так легко становишься жеребцом - ты ведь бываешь и другим?
- Разумеется. - очень серьезно отвечал Мандор.
- И даже с крыльями?
- А тебе не довольно скакать на мне, еще и полетать хочется? - интересуется Мандор.
- Может быть, хотя точно не сейчас, - Габриэль сидит в привычной для себя позе "сверху", это так нравится им обоим, по разным причинам, но, главное, оба находятся в полном согласии.
- И у тебя ни разу не было желания просто прибрать все герцогство, да? Или сделать из меня еще одну недолговечную жену?
- Нет. Полковник, командующий моего экспедиционного корпуса мне куда важнее, тем более - ты зачахнешь среди покоев любого дворца, детей тебе иметь не хочется...и, знаешь что?
- Что? - спрашивает его Габриэль, наклоняясь и дразня грудью Мандора.
- Обрати внимание на Михаэля: он давно влюблен в тебя, одной тобой и картами дышит и, к слову, проживет столько же, сколько ты.
Габриэль - это великолепный Конь - норовистый, горячий, быстрый и склонный к рискованным поступкам. Одновременно она умеет ценить другое компетентное мнение, соглашаться и подчиняться. Экспедиционный корпус она получит - в сущности. это целая армия. Учитывая, что небольшую войну с герцогом она уже выиграла одна - этот Конь стоит еще одной армии.
Но тут история меняет направление из-за маленькой записочки от лорда Сухэя...
-
-
22.01.2014 в 20:50Мандор ишь какой, все бы ему с дамами играть.
-
-
22.01.2014 в 21:34Мандор может и не с дамами... с конями, а то и вовсе - разносторонняя личность!
-
-
22.01.2014 в 21:35-
-
23.01.2014 в 15:10-
-
23.01.2014 в 15:59потому и идет речь о командовании армией. экспедиционным корпусом
Одинокий рейнджер, конечно, мог бы поубивать массу народа, но как потом уйти от мстительного врага, у которого целая армия? А здесь - продуманный план и именно компания с привлечением бойцов. И способности главного манипулятора тоже важны
-
-
23.01.2014 в 16:43-
-
23.01.2014 в 17:00И если известны дамы-папы Римские, то отчего не быть генералом? Сейчас генералы. а не жены генералов, в реальных армиях есть
-
-
23.01.2014 в 20:42-
-
23.01.2014 в 20:56Интерес радует, раз хочется прочесть, что за эдаким дебютом воспоследует - тем более лестно))
-
-
05.03.2014 в 23:10-
-
05.03.2014 в 23:21-
-
05.03.2014 в 23:30-
-
06.03.2014 в 00:04-
-
06.03.2014 в 08:16-
-
06.03.2014 в 21:14-
-
06.03.2014 в 22:03-
-
06.03.2014 в 22:16